|
…Искал я
его очень долго.
Вот уже
и солнце собиралось садиться, и руки ломило от
многочасовой гребли – а подходящее для ночлега место всё
не попадалось. Да и как-то так получилось, что промахнул
несколько километров – и не заметил, думал, что я их ещё
не проплыл (раньше со мной такого не случалось).
Сбитые
из берёзовых жердин мостки. Земляные ступени вверх. Скрипя
мышцами и суставами, вылезаю. Что ж, вполне прилично.
Впрочем, привередничать в моём теперешнем положении не
приходится. Остатки чьего-то бивака. Берёзовый лес на
уходящем вверх склоне. Небольшие заросшие кустарником
овражки выползают из леса на пойму. Можно жить!
Первый
случай произошёл при постановке палатки. Вдруг из леса
раздался резкий возглас, особенно резкий в тишине речного
вечера. Послышалось мне в нём этакое ворчливое
недовольство, возмущение, но совершенно нечленораздельное.
И при этом я смотрел как раз в то место, откуда раздался
звук! НИКОГО ТАМ НЕ БЫЛО! Я подошёл, осмотрел трухлявый
пень, землю вокруг, редкую травку – ничего! На всякий
случай окликнул сам не знаю кого. Тишина!
Поставил палатку. И…
… Он
появился практически ниоткуда. Только что не было его
здесь – и вот он уже улыбается щербатым ртом, тянет
грязную ладонь здороваться («Толик!»), просит закурить.
Закуривает. Садится рядом на бревно…
…Очнулся
я часа через два. Всё это время я блуждал в дебрях его
рассказа, представляя себе неизвестные интерьеры, пейзажи,
диалоги, действия. Речь его проистекала вольно и без
всякого желания услышать мнение собеседника. Кроме того,
мне давно не приходилось слышать такого обилия матерных
слов. При этом он матом не ругался. Он на нём разговаривал.
Так что я и теперь не совсем уверен, что правильно уловил
некоторые нюансы событий, охарактеризованные отглагольными
прилагательными.
…Полпачки
моих сигарет он выкурил точно. Да, и запах от него шёл
незабываемый. Представьте себе удивительную смесь:
табачный дым, хорошей выдержки многодневный перегар, навоз
(почему-то куриный), явно низкокачественные
горюче-смазочные материалы, с лёгким оттенком печного дыма
и вяленой травы.
Очнулся я от журчания округлого матерка, услышав почему-то
подзадержавшийся вопрос насчёт выпить. Кажется, он и не
особенно-то рассчитывал на положительный ответ.
Всё,
пора завязывать эти посиделки, а то так недолго и на
пустой желудок заночевать! Прощание с Толиком проходило
долго и мучительно, он всё порывался дорассказать какой-то
особенно заковыристый эпизод своей жизни.
Проводив его наконец восвояси (где эти самые свояси
находились – не знаю, по карте до ближайшего жилья
километров 10), я подошёл к месту, где собирался разжигать
костёр. А где же хлеб и сыр?! Ведь точно помню, что
положил всё вот здесь! И Толик от меня дальше метра не
отходил! Поужинал, однако…
Ночью
было душно, спалось плохо, и всё время ходил
ТОТКОТОРЫЙВСЕГДАХОДИТКОГДАТЫВЛЕСУОДИН.
Утром
обнаружилась ещё одна странность: наручные часы, надёжные,
механические, никогда не подводившие, убежали вперёд НА
СУТКИ! То есть время-то показывали утреннее, но –
следующего дня! Ладно бы они отстали, временно
остановившись и вновь пойдя! Такое уже бывало. Но вперёд…
Покидал
я это место со странным чувством. Мне показалось, что все
случайности были не случайны: и потеря ориентировки по
карте профессиональным географом в средней полосе России,
и звук этот, до сих пор стоящий в ушах, и Толик ниоткуда,
и продукты в никуда, и убежавшие на сутки часы… Прошёл я
мимо ЧЕГО-ТО (или ОНО прошло мимо меня), и не знаю, хорошо
ли, что мимо, плохо ли…
А часы
до сих пор идут отлично, иногда только чуть-чуть отставая. |
